Читаем без скачивания Капитан первого ранга - Патрик О`Брайан

Буки сменились соснами, их иголки попадали под израненные подошвы ног, причиняя мучительную боль. Бесконечные сосны на бесконечном склоне. Ветер завывал, клоня их вершины к северу.

Шедший впереди остановился, бормоча под нос:

— Должно быть, где-то здесь вторая развилка — там была поваленная лиственница, в ее полом стволе жили пчелы. А неподалеку обосновался углежог.

Джек закрыл глаза. Передышка показалась ему вечностью. Когда он открыл их вновь, то увидел, что небо впереди светлеет. Оказавшаяся за их спиной луна скрывалась во мгле, спускавшейся в глубокие, покрытые туманной пеленой долины.

Сосны. Внезапно сосны исчезли, вместо них появился приземистый кустарник, заросли вереска, торфяник. Оба оказались на верхней, прямой, словно очерченной по линейке, границе леса. Они остановились, оглядываясь вокруг. Две-три минуты спустя прямо по направлению ветра Джек заметил какое-то движение. Наклонясь к Стивену, он спросил:

— Собака?

Солдаты догадались захватить с собой собаку? Неужели все их старания пойдут ей под хвост? Стивен прошептал в косматое медвежье ухо:

— Волк. Вернее, молодая волчица.

Стивен недолго постоял, затем принялся осматривать кусты и голые камни, зайдя довольно далеко влево, а затем вправо. Выйдя из кустов, он направился по невысокой траве к вкопанному на самой вершине холма камню, с высеченным на нем крестом, покрашенным красной краской.

— Джек, — произнес он, отведя его за пограничный знак. — Приветствую вас в Испании. Внизу мое жилище, мы дома. Дайте-ка я сниму вашу голову. Теперь вы можете дышать свободно, мой бедный друг. У подножия холма, возле тех каштанов, есть два источника, где вы можете снять свою шкуру и помыться. Как я обрадовался, увидев эту волчицу. Взгляните, вот ее кал, совсем свежий. Несомненно, она метит им свой участок, граница которого совпадает с государственной.

Джек грузно опустился на камень, глубоко вздохнул, наполняя воздухом измученные легкие. И сразу ощутил, что жизнь — это не только мучительная пытка.

— Точка волчьей отметки, понятно, — произнес он.

Перед ним круто уходил вниз на две тысячи футов обрывистый склон. Внизу простиралась испанская Каталония, озаренная утренним светом. Внизу прямо у них под ногами на скале стоял замок с высокими башнями. Хорошенько размахнувшись, до него можно было добросить камень. Складки Пиренеев, словно гигантские пальцы, спускались в долину; вдали виднелись квадраты полей, зеленели виноградники; влево, туда, где раскинулся морской простор, текла, извиваясь, сверкающая полоса реки. Там был залив Росас — «родные воды», и в его дальнем северном конце возвышался мыс Креус. Горячий ветер пах солью.

— Я рад, что вы остались довольны встречей с волчицей, — голосом лунатика произнес наконец Джек. — Должно быть, в этих местах они попадаются очень редко.

— Вовсе нет, мой дорогой. Их тут десятки, нельзя оставлять овец на ночь. Не в этом дело. Ее присутствие означает, что мы одни. Вот почему я радуюсь. А я радуюсь. И все равно, полагаю, нам надо спуститься к источнику. Он находится под каштанами, до них можно добраться за пару минут. А вдруг эта волчица утратила чутье или слух, вон она бродит среди можжевельника, а мне не хочется попасть в беду, когда мы почти у цели. Вдруг нам попадется какой-нибудь встречный патруль — таможенники, а не военные, какой-нибудь чересчур усердный сержант с карабином… Вы можете подняться?

Вот и источник. Джек барахтался в нем, холодной водой и крупным песком смывая с себя грязь так, что ручей помутнел, но чистая вода, стекавшая с гор, вновь делала его прозрачным. Высохнув на ветру, Джек блаженствовал, вновь и вновь ныряя в воду. В редких промежутках между синяками, ссадинами и покусами его тело было мертвенно бледным. Бесцветное лицо, распухшее и покрытое от пота коростой, походило на лицо мертвеца; спутанная борода соломенного цвета лезла в рот; глаза были красными и гноились. Но зато в них заискрилась жизнь, и, несмотря на упадок сил, Джек сиял от удовольствия.

— Вы потеряли три-четыре Стоуна [25] — заметил Стивен, взглянув на его бедра и живот.

— Уж это точно, — отозвался Джек. — И на девять десятых из-за этой мерзкой шкуры, в которой теперь добрых три стоуна отборного человеческого сала. — Он пнул ее кровоточащей ногой, обозвав черным словом, и заметил, что надо извлечь из нее бумаги, прежде чем сжечь. — Как же она завоняет на костре, и поделом ей, пусть воняет. Дайте мне ножницы, Стивен, прошу вас.

— Шкура нам еще может пригодиться, — возразил Стивен. — Давайте скатаем ее и спрячем под кустом. Когда доберемся до моего домой, я пошлю за ней.

— А далеко ли ваш дом?

— Ну что вы, — отвечал Стивен, указывая на замок. — Вот он, под нами, примерно в тысяче футов. Справа от белой расселины — мраморного карьера. Хотя, боюсь, нам понадобится не менее часа, чтобы добраться туда, но мы все равно успеем спуститься задолго до завтрака.

— Это ваш замок, Стивен?

— Мой. Эта овечья тропа принадлежит мне. Более того, — продолжал он, внимательно изучая коровьи лепешки. — Полагаю, что лягушатники из Ля-Вайля гоняют сюда через границу свой скот, который пожирает мою траву.

Глава пятая

Спустя трое суток после пересечения тропика «Лорд Нельсон» — корабль Ост-Индской компании под командованием капитана Спотисвуда, возвращавшийся из Бомбея, попал в вестовый шторм. Судно уцелело, но потеряло грота-стеньгу, марсель, а также бизань. У него треснули фок— и грот-мачты, большая часть такелажа была повреждена. Шлюпки, закрепленные на выстрелах, смыло вместе с выстрелами. Поскольку ветер был неблагоприятным для того, чтобы попасть на Мадейру, пассажиры охвачены паникой, а команда готова взбунтоваться после долгого и неудачного по всем статьям перехода, мистер Спотисвуд взял курс на Гибралтар, до которого было рукой подать, хотя, подобно всем возвращающимся домой капитанам, ему очень не хотелось заходить в военный порт. Как он и ожидал, многих опытных матросов из его команды в Гибралтаре тут же мобилизовали. Однако производить ремонт судна он не стал и, в качестве слабого утешения, принял несколько пассажиров. Первыми вступили на борт Джек Обри и Стивен Мэтьюрин; они были встречены капитаном и офицерами с известным почетом, поскольку компания, к которой принадлежало судно, обладала или, по крайней мере, претендовала на обладание особым статусом, так что на ее судах порядки были почти военные. Для этого были убедительные причины: к примеру, расположенные в шахматном порядке орудийные порты не раз заставляли капитанов вражеских крейсеров думать, что они имеют дело с военным кораблем и лучше держаться от него подальше. Но это обманчивое сходство раздражало настоящих военных моряков, и офицеры королевского флота, оказавшись на борту судов этой компании, обычно критически замечали, что курица все же не птица. Даже любой зеленый мичман без труда обнаружил бы несуразицу: несмотря на чернокожих слуг в белых перчатках, прием осуществлялся не по правилам. К примеру, на борту «Сюперба», где Джеку довелось обедать, — корабле, отличавшемся гостеприимством, от которого потом раскалывалась голова, — такой толпы вы бы не увидели. Кроме того, в этой толпе он заметил широкие улыбки, неуверенные кивки и поклоны, смущение, переходящее в фамильярность, при виде которой на его лице появилась некоторая суровость. Он с особой учтивостью разговаривал с капитаном Спотисвудом, который мысленно проклинал его за такую снисходительность. Повернувшись в сторону офицеров, Джек заметил чей-то пристальный взгляд.

— Да это же Пуллингс! — воскликнул он, и все следы недовольства тотчас исчезли с его лица, а суровая мина сменилась радостной улыбкой. — Как я рад вас видеть! Как поживаете? Как успехи? А?

— А это наш грузовой помощник, мистер Дженингс, — произнес мистер Спотисвуд, не слишком довольный, что кто-то нарушил обычный ритуал представления. — Мистер Бейтс. Мистер Уонд. С мистером Пуллингсом, вижу, вы знакомы.

— Мы служили на одном корабле, — отвечал Джек, крепко, от всей души пожимая руку молодому офицеру — пропорционально приязни, которую он испытывал к нему, бывшему помощнику штурмана, исполнявшего впоследствии обязанности помощника командира «Софи», который теперь сиял, выглядывая из-за плеча доктора Мэтьюрина.

«Лорд Нельсон» никогда не был удачливым судном. Через час после того, как он принял на борт пассажиров, в Гибралтарском проливе задул свежий левантинец и увлек его навстречу сильному атлантическому течению. Несчастный капитан Спотисвуд, по простоте душевной, решил, что это удача — наконец-то добрый знак. Его судно было неважным ходоком. Разумеется, оно было удобным для пассажиров, имело много места для груза, но все же валким, лавировало медленно, и век его подходил к концу. Возможно, это был его последний рейс, ведь уже в 1801 году страховщики настаивали на уплате им дополнительных тридцати шиллингов за пенс.